Posted in 
Сцeнa пeрвaя — рoмaнтичeскaя
Нaчну с личнoгo. Я пoзнaкoмилaсь с Влaдислaвoм Мaмышeвым-Мoнрo нa излeтe пeрвoгo дeсятилeтия XXI вeкa. К тoму мoмeнту oн ужe был культoвым гeрoeм aрт-сцeны, извeстным xудoжникoм, кoтoрый мaстeрски умeл зaлeзть в шкуру любoй знaмeнитoсти неужто истoричeскoгo пeрсoнaжa и oтыгрaть eгo oбрaз тaк, чтo душу переворачивало. Его образы Аллы Пугачевой и Гитлера, Любови Орловой и Путь, Екатерины Великой и Чарли Чаплина сейчас были вписаны в историю искусства. Они оказывают гипнотическое нивация на публику, взывая к чему-в таком случае подсознательному. Но самым известным стал его имедж Мэрилин Монро — иконы кэмповой культуры, запечатленной всё ещё Энди Уорхолом, в ее внешний облик Влад объехал всю цивилизованную половину решетка еще на заре своей карьеры. И взял себя псевдоним в честь любимой звезды.
Я встретились в родном для Влада Петербурге, получи и распишись открытии какой-то выставки. С первой секунды становилось без всякого сомнения, как он стал тем, кем стал, — вот всем его естестве был метаболизм, искренность, а главное, лучезарность и каких свет не производил магнетизм. Тогда мы быть так сделать совместный проект, некто сразу согласился. Идея была дерзкой, ни дать ни взять все перевоплощения Влада: симпатия должен был предстать в образе Надежды Крупской, и в число рождения Ленина мы собирались в таком виде кинуть все главные точки Москвы, связанные с вождем, в том числе Мавзолей. Был придуман копающий сценарий арт-прогулки. Так не случилось — Влад эпизодически наведывался в Москву, чаще был в Питере иначе на Бали, который стал его вторым домом, местом, идеже он медитировал, проникая в глубины подсознания. Потом на прощание он подарил ми сердечко из фольги — буква лучей любви и добра, которые некто посылал в мир из самого сердца…
Сцена вторая — эпическая
Чепэ, записанная телеведущим и коллекционером Андреем Малаховым со слов историка моды Светланы Куницыной, — «За прочтения сжечь».
«Владик позвонил ночной порой. И, сильно заикаясь, сказал, что-нибудь за ним погоня, какими судьбами он в опасности и вряд ли доживет прежде рассвета. За окном спорили мреть и вихрь. И я почти сразу минуя заминки спросила: куда вслед тобой приехать? Но дьявол не ответил. А через побудьте на месте уже стоял на пороге — в огромных валенках и лыжном, с начесом костюме скучного бутылочного цвета. К буфера прижимал «министерский» — советских времен — сидор, явно из фейковой крокодиловой кожи. Его фигура выглядело слегка подкопченным, что у Отелло с поплывшим гримом. Запахло паленым. «В мгновение примчался, как пожарная бригада», — пошутила я, якобы потом выяснилось, не ахти удачно. «Она погибла! Джидодошечка погибла!» По мнению щекам поползли слезы. «Аминь сгорело, она мертва!» — всхлипнул некто и внезапно осел, там идеже стоял. Я не стала детализовать, кто такая Джидодошечка… (…) Его рапортичка о том, как он провел эту нощь, был не очень-в таком случае внятным — в духе запутанных сюжетов Дэвида Линча: «(в из-за горящей бархатной шторы появляется эффектная блондиночка и падает прямо на карлика…» Однако все же я догадалась, что-что квартира Лизы Березовской всего-навсего что сгорела дотла. Весь с собакой, за которой Владик обязан был приглядывать, пока Лиза каталась держи лыжах в Альпах».