Posted in 
фoтo: Нaтaлья Мущинкинa
Эдуaрд Тoпoль.
Пo дaнным Oксфoрдскoгo слoвaря youthquake былo впeрвыe прoпeчaтaнo eщe в 1965 гoду Диaнoй Врилaнд в стaтьe журнaлa Vogue. Прoшли гoды, и тoлькo тeпeрь в полной мере и в других смыслах настал звездный час этого самого «сотрясения молодых»: в последнее время количество его употребления возросло в семь раз. Понятно, что на почетный пост «слова года» было много претендентов (например, «компромат»), но победил всё же оптимистический тренд.
— Эдуард Владимирович, каково значение выбора «слова года»? В какой-то момент таковым стало «сэлфи», например… Сейчас это «юнотрясение» или «бунт молодежи»…
— Youthquake [юс-квэйк]. Понятно, что Оксфордский словарь взял это слово по частоте употребления как среди молодежи, так и в специфических аудиториях. Не думаю при этом, что это какое-то популярное сленговое слово. Вряд ли.
— Они пытаются нащупать слово, которое человечество ведет вперед…
— Слово хорошее. Оно мне нравится само по себе. Потому что все новые процессы или социальные преобразования, происходящие в мире, традиционно возбуждаются молодежью. [Юс-квэйк] сопряжено с молодежной аудиторией и по конструкции и по смыслу. Оно такое объемное, это как молодая звезда рождается в астрономии. Но это не «молодежный бунт».
— Это не точно?
— Это не точно и более узко. [Юс-квэйк] — это и бунт, и молодежные всяческие новообразования. Вот, например, совсем молодые двадцатилетние ребята придумали Google. Это и есть youthquake, потому что это потрясло всю планету. Не как «землетрясение», а как сдвиг цивилизации. Это сравнимо с изобретением автомобиля 150 лет назад. Новый двигатель прогресса, вот, что значит [юс-квэйк]. «Юное потрясение», я бы сказал. Это ближе по смыслу, хотя все равно по-английски это шире. Вот так сходу я вам не придумаю аналог. Взяли, соединили два слова и получилось понятие. Думаю, в русском языке оно приживется, и тоже станет понятием.
— Ну как прайвеси, тоже в русском нет аналога…
— Ну да. Так же, как и в английском языке нет слова «банальный». Нет у них понятия банальности. По-русски мы знаем, что это такое, а сколько ни пытались переводчики подобрать английский эквивалент, — всё было не то. Каждый язык имеет свою специфику употребления. У нас в словаре Ожегова 250 тысяч слов, а в английском словаре 600 тысяч. Но это не значит, что английский в три раза богаче. Если в русском можно с помощью суффиксов и префиксов увеличивать количество значений слова, то в английском этого нет; и получается, что это две разных языковых системы мышления. В английском можно взять два маленьких, коротких слова (английские слова короче русских в два раза), соединить их, и получается новое понятие.
— Но хорошо, что не победил «компромат»? Не грязное белье, инсайд, компромат, — то, что сейчас тоже модно, но все-таки понятие позитивное?
— Да, это было бы печально, если б победил «компромат». А вот [юс-квэйк] — это как раз подходит для «Московского комсомольца», вы как раз этим занимаетесь. Вы и делаете этот [юс-квэйк] почти в каждом номере, во всяком случае, стараетесь. И это замечательно. Можете передать Гусеву от меня привет. Вы-то, слава богу, давно не «коммунистический союз молодежи», а именно [юс-квэйк]!
— Названия традиционные остаются, как в Европе множество газет в названии которых Evening, но никакие они уже не вечерние… все идет онлайном в интернете. А не кажется ли вам, что в перспективе число носителей русского языка всё равно будет сужаться?
— Я думаю, что интернет очень способствует этому сужению. И дело не в том, что на русский язык давят англицизмы. Хотя да, и это существенно: потому что вся сфера хай-тека пользуется все-таки английскими смыслами, уж извините, айфон не у нас изобрели, равно как и Силиконовая Долина существует в англоязычной стране… А это имеет серьезное значение.
— Какая страна порождает смыслы…
— Ну конечно. Но язык сужается не поэтому. Молодежь массово употребляет смс, сообщения из Твиттера, вотсапа и так далее, — вот это как раз и сужает русский язык. Вот я пишу сообщение, а телефон сам мне подсказывает слова. Ни мне они пришли в голову, а телефону — его интеллектуальному словарю. А я хочу, может, другое употребить, но он мне диктует и сам меняет на то, что в нем заложено. И мне приходится иногда переписывать заново. Телефон насильно сужает мой словарь, загоняет меня в банальность…
— «Привет. Как дела».
— Вот понимаете. К тому же молодежь повально сокращает длинные русские слова, чтобы их не писать. И потом эти сокращения входят в наш быт. У Пушкина запас был — 20 000 слов, которыми он пользовался во всех своих замечательных произведениях. Это огромный словарь для человека. А словарный запас наемного английского солдата был 200 слов. И ими можно было обходиться… Так что поле сужается. Что делать. Глобальные процессы.