Posted in 
– Вам жe к кинeмaтoгрaфу прибились нe срaзу? Зaнимaлись журнaлистикoй?
– Я в 17 лeт пoступил вo ВГИК. С этoгo мoмeнтa и прибился к кинeмaтoгрaфу. В журнaлистику пришeл нe oт xoрoшeй жизни. Кoгдa рaбoты в кинo нe былo, писaл исполнение) журнaлa «Смeнa», гдe зaвoтдeлoм был oдин с aвтoрoв сeриaлa «Слeдствиe вeдут знaтoки» Aлeксaндр Лaврoв. Я тaм сдeлaл нeскoлькo oчeркoв, съeздил в кoмaндирoвки в гoрoд Вoлжский, Кишинeв. Врeмя былo тяжeлoe, нищee. Нaдo былo вращаться. Зaрaбoтки были oчeнь мaлeнькиe. Да тут мнe пoзвoнилa мoя пoдругa и сцeнaрист Нaтaшa Рязaнцeвa, в тo врeмя жeнa Ильи Aвeрбaxa, и прeдлoжилa рaбoту в журнaлe «Спутник кинoфeстивaля». Этo былo в мaртe 1965 гoдa. Рeдaкция рaспoлaгaлaсь в Гoскинo. Кoгдa я тудa пришeл, тaм сидeл рeжиссeр и сцeнaрист Влaдимир Вaйнштoк. В журнaлe я сдeлaл кaрьeру oт рядoвoгo сoтрудникa, кoтoрoгo пoсылaли нa зaдaния, дo зaмeститeля глaвнoгo рeдaктoрa. Тaк нaчaлaсь мoя дeятeльнoсть в «Спутникe кинoфeстивaля». A Вaйнштoк прeдлoжил идeю «26 днeй изо жизни Дoстoeвскoгo» и прoбил мнe дoрoгу в кинo, зa чтo я eму блaгoдaрeн.
Пoкa учился, дeлaл мaлeнькиe дoкумeнтaльныe кaртины нa ЦСДФ, гдe зaстaл eщe oпeрaтoрoв-фрoнтoвикoв. Кoгдa oни выxoдили 9 мaя, всe звeнeлo: нaгрaд нa женские молочные железы у этиx зaмeчaтeльныx людeй былo мнoгo. Я зaщитил дoкумeнтaльный диплoм, a свoй пeрвый дoгoвoр нa xудoжeствeнный супербоевик зaключил нa Ялтинскoй кинoстудии. Мoй словно кого черт веревочкой связал – oпeрaтoр Юрa Ильeнкo, ужe тoгдa зaдумaвшийся o режиссуре, – предложил ми написать сценарий, сказку. Я в основном с операторами дружил.
– С каких щей?
– Мы подружились на целине, слабо отправили наш курс. В то время всех – актеров, художников, режиссеров – направляли в практику. Нам, сценаристам, посчастливилось выторговать себе работу в газете, и пишущий эти строки поехали в Кустанай. А артисты занимались физическим трудом. Сие было замечательное время. Александр Княжинский и Юра Ильенко с режиссером Мишей Богиным приехали удалять документальное кино о целине и подружились получи и распишись всю жизнь. И я с Сашей предварительно конца его дней дружил. С Юрой – сложнее. Затем того, как он снял Параджанову «Тени забытых предков» (а) также поработал на Ялтинской киностудии, перебрался в Днепровский Город. Мы вместе с ним делали прогноз сказки «Стрелок из лука», только по причинам политического характера весь распалось. Я выступил на художественном совете до сценарию Бориса Балтера «До свидания, мальчики» бог резко. Было 10 планирование со дня смерти Сталина. После этого было время хрущевских идеологических комиссий.
– Чисто же крамольного вы сказали?
– Держи стене висел календарь с фотографией Ирины Скобцевой. Я увидел возьми нем дату 5 марта 1963 лета. Когда начали топить план, произнес: «Посмотрите на месяцеслов. Дата напечатана черной краской, а пора красной, потому что сие счастливый день. 10 полет как нет на свете палача Сталина». Сие произвело странное впечатление. Я уехал изо Ялты в Москву, а ночью ми позвонили: «У нас грозный скандал. Вам запретили вход на территорию Украины».
«На миссия Достоевского попробовали Шукшина»
– С картиной «26 дней с жизни Достоевского» тоже однако было непросто?
– Ее принуждён был ставить Самсон Самсонов. Для роль Достоевского он попробовал Шукшина. Очищать фотография, опубликованная в журнале «Советский экран». Поразительное соотношение! Это были пробы к моему сценарию, тот или иной в результате лег на «полку» держи 10 лет. Тогда задерживали хоть издание сочинений Достоевского сообразно приказу Суслова. А тут синема! Да еще Шукшин! Картину в итоге снял Александрушка Зархи. Анатолий Солоницын, сыгравший Достоевского, был отмечен «Серебряным медведем» в Берлинском кинофестивале.
– Мил-сердечный друг актер Тарковского сыграл Достоевского. Тарковский и самовольно мечтал экранизировать романы «Идиот» и «Бесы».
– Некто хотел снимать фильм о Достоевском, в роли которого видел Солоницына. Да ему не дали. А Зархи, некоторый был героем Соцтруда, разрешили. Сие наложило некоторый отпечаток получи и распишись отношение Тарковского ко ми. Андрей – режиссер, который был числом плечу Достоевскому, как бы сие выспренно не звучало. Тарковский стек с был героем Достоевского. В нем было фигли-то от этих людей с их экзальтацией, эмоциями. С целью меня герои Достоевского постоянно как будто на празднике, хоть если он трагический. Завсегда они выступают не за бытовых вещей, а ради утверждения трагизма в нашей жизни. Я тогда снимался в картине «Застава Ильича» в знаменитой сцене вечеринки, наблюдал ради Тарковским. Он был в отцы годится, но мы учились в одно дата. Тарковский мог сделать Достоевского, якобы никто другой. Я своим ученикам денно и нощно рассказываю про ВГИК, относительно великих кинематографистов, с которыми в одно промежуток времени учился. Тогда они великими мало-: неграмотный считались: Тарковский, Шукшин, Александр Митта, Эльдар и Георгий Шенгелая, Отар Иоселиани, с которым дружу всю масленица, художники Левенталь и Ромадин. С этими людьми я дышал одним воздухом. Сие был золотой и неповторимый раунд ВГИКа. Я дышал воздухом кинематографа, да совершенно не умел писять. Свой первый сценарий я написал чудо) как красивыми словами, но рано ли мы сели за соединительный стол, выяснилось, что до сей поры разваливается от моего неумения.
снимок: Из личного архива
– Вам оказались причастны к кино, которое посмотрели состояние.
– Вайншток генерировал идеи. Возлюбленный придумал фильм «Миссия в Кабуле» о первом договоре в среде Советским Союзом и Афганистаном. А я придумал, который разведчицей должна быть баба, которая внедряется в афганскую разлюли-малина, влюбляется в белого офицера. Ее играла Арюша Мирошниченко, а белогвардейца – Олег Стриженов. Сие был насыщенный замечательными актерами кинокартина. В нем снимались Олег Жаков, Володюша Зельдин, Саша Демьяненко. Одну с первых ролей сыграл Олеся Видов, который позднее снялся в другом фильме в области моем сценарию – «Всадник лишенный чего головы» режиссера Вайнштока. Сие был хит. Его посмотрели 70 млн. зрителей. Даже если бы я за этот схема получил столько, сколько в Америке мои коллеги, так жил бы в роскоши. Я был наслышан со сценаристом картины «Касабланка», был у него в гостях. Некто всю жизнь жил следовать счет этого фильма.
План из фильма «Всадник не принимая во внимание головы».
– Вам чаще приходилось гнуть горб на «Ленфильме»?
– Да, в «Первом объединении», главным редактором которого была Фрижета Гукасян. Симпатия была собирателем людей одного духовного направления. Кругом объединения собрались Наташа Рязанцева, Вовик Валуцкий, Юра Клепиков, и я со временем подвязался. Уже пять картин было завершенно с Вайнштоком, хотелось чего-так нового. Илья Авербах предложил содеять кино по книге «Четыре четверти» Геня Габриловича – соединение хроники с воображением. Книжица тогда еще не была опубликована. Удовольствие был полный: Габрилович равным образом Авербах – это переход в буквальный другое кино.
Илья Авербах понимал, что-нибудь сценарий по повести Габриловича долженствует писать я, потому что его юрт была мне близка, я жили в одном доме. Меня Габрилович знал пока еще в виде маминого живота. Алеша Габрилович и его родительница Нина Яковлевна – впоследствии Зиночка в «Объяснении в любви» – впихнули меня изумительный ВГИК. Я всегда говорю, зачем блатной. Я знал этот окружени. Я же – писательский сын. А первый вариант сценария был ужасен. Приехал я в Санкт-петербург сдавать его Илье, некоторый заканчивал монтаж «Чужих писем». Я читал откровенно в монтажной, по ходу состояние осознавая, что это абсолютнейший тетя ханум. Илюша сказал фразу, которая совершенно решила: «Забудь о Габриловиче. Упихивать только ты и я». Была жуткая сезон, страшный холод. У меня без- очень хорошо было с верхней одеждой. У Саши Демьяненко в гараже нашлась кожаная доха держи меху. Меня в нее завернули и отвезли в Репино, идеже я за две недели написал план, в котором Илья практически без- изменил ни одного плетение словес. Так появилось «Объяснение в любви» – моя подружка картина.
– И ее изувечили.
– Симпатия, к сожалению, изуродована. Тогда но все принимали обком, горком. На первом месте обсуждение фильма было потрясающее, после всего него мы пошли на своих двоих в ресторан Дом кино, и в соответствии с дороге Илюша сказал: «Прокручивай дырочку в новом пиджаке. Сие Государственная премия». А через двум недели нас вызвали в Госкино. Оный же кабинет, та но мизансцена, те же редакторы, точию все наоборот. Секретарь горкома другими словами обкома Аристов посмотрел картину, возмутился, подобно как главным героем стал промозглый интеллигент. И началось! Мы обязаны были забахать 45 поправок.
– А где а оригинальная версия?
– В том-в таком случае все и дело, что ее в помине (заводе) нет. Исходные материалы куда-в таком случае пропали.
– В общей сложности у вам 60 картин? Вы работали пусть даже с выдающимися польскими режиссерами?
– Режиссеров было (целый) короб, целый полк. С каждым с них все было согласно-новому. Очень редко кинодраматург находит своего режиссера. Моя абсолютная предел – Илья Авербах. Думаю о томишко, что жизнь прошла. Свободно и печально то, что с той компании, в которой я начинал, ли) не никого уже нет. Я работал с Ежи Кавалеровичем по-над экранизацией произведения Льва Толстого «За а?» Мы дружили, но нашей картиной я далеко не особенно горжусь. Начинал я изложение с Ежи Гофманом о его детстве в Сибири. Дьявол же из ссыльных поляков. Же в итоге он соблазнился созданием блокбастера о войне. Таким (образом и остались лежать несколько сценариев. Nature-morte, к которой я хорошо отношусь, подобно как бывает довольно редко согласно отношению к своему кино, – сие «Подарок Сталину» казахского режиссера Рустема Абдрашева. Ее неакадемично никто не видел в России, хоть он завоевала больше 30 премий держи международных кинофестивалях. До этих пор его показывает американское телевизор. Олег Видов, посмотрев лента, позвонил из Калифорнии. Период мы с ним разговаривали. Спирт удивлялся, почему мы невыгодный были выдвинуты на «Оскар».
Работник из фильма «Роль».
– «Роль» в постановке Лопушанского принесла вас «Нику». Но это в свою очередь была дорога длинною в существование (бренное)?
– 32 года назад Фрижа Гукасян посоветовала ми посмотреть короткометражную картину «Соло» молодого режиссера Лопушанского. Симпатия мне очень понравилась. Наша сестра с ним стали договариваться, (а) также я написал сценарий «Воспоминание о Плотникове Игнате» – историю красного командира, тот или иной от контузии и ран теряет реминисценция. Сценарий на студии отвергли. Сие было время, когда закрыли картину Леши Германа «Проверка получай дорогах». Потом мой схема пытались реанимировать, подавали заявку в Госкино, же его опять не пропустили. Костя отступился. Борис Юхананов хотел его производить, но тоже ничего маловыгодный получилось. Прошло много времени, и Костя Лопушанский соединил мои сценарий со своими идеями, придумал линию актера, играющего красного командира. Я наперво раздраженно к этому отнесся, а после (этого подумал: пусть будет киноискусство с хорошим актером Максимом Сухановым.
– Продолжаете работу в документальном синематограф?
– Мы работаем с Мурадом Ибрагимбековым по-над фильмом об известном нет слов всем мире наивном художнике Павле Леонове. Вскоре до пандемии ездили в его родину в Ивановскую сторона, нашли его дом. Документальное синема сегодня мне ближе. Я (и) еще как разочарован в кино. Не в циркорама как таковом, как виде искусства, а в кинематография нынешнего времени. Оно весть многое потеряло и никак далеко не восполняется. Я не из тех людей, которые ходят слухи, что вот раньше было хорошенько, а сейчас совсем не так. Как любой человек живу в двух временах – настоящем и прошлом. Кинематография разочаровывает, хотя есть способные и талантливые ребята. Честность есть, и мастерство, но большой экран в целом не интересное. Безделица тут не поделаешь. Большой экран – это же тоска числом несбывшемуся. Исчезает глубина сценария, такт диалогов. Под влиянием сериалов в художественном лента накопилось такое количество банальностей равно шаблонов, что повернуться не по плечу. Но самое печальное – беззастенчивое вооруженное вмешательство в интимную жизнь. Правда о мире и человеке существует, и к ним пора прикасаться с особой художественной бережностью. Я малограмотный предлагаю стерилизовать кино, вывести из него откровенность. Оно вообще говоря подглядывает за человеком, другой) раз в замочную скважину. Но рядом этом необходима недосказанность. В кой-то момент надо своротиться, закрыть глаза. Кино точно по настоящему ценно, когда показывает в таком случае, что мы не знаем о мире и человеке, или — или же показывает то, отчего мы знаем, но нам сие должно показаться совершенно новым.
«Лужков сказал: «Ты хочешь обернуть Москву в кладбище?»
– Вы дружили с Геннадием Шпаликовым. Мысли о нем приходят и в отношения с тем, что происходит с Михаилом Ефремовым. Что-что это за страшное скопление обстоятельств?
– Да, это водка беда, трагедия. Гена пил бесконечно сильно. Что там держать в тайне? Он и сам малограмотный скрывал. Я его называю простодушным обманщиком. Спирт очень любил мистификации, талантлив был необычайно. Напере всего, он – поэт. Было година, когда он был любимцем начальства, вошел в ведение Союза кинематографистов. Но возлюбленный перестал совпадать с нуждами времени, и исполнившееся его потеряло. А он отнюдь не мог понять – почему и следовать что. В последний год я его видел постоянно. Мы жили в Болшеве, как-нибуд он работал с великим Сергеем Урусевским. Интересах Гены многое значила его приятельство с Виктором Некрасовым, и его расставание из страны сыграл свою сверток. Был бы Некрасов в Москве, сего бы не произошло. Гена испокон (веку на равных разговаривал с любым человеком, всего лучшего то Сергей Герасимов разве Михаил Ромм, но около этом был очень незащищенным. Практика его шибанула: нищета, бездомность, ночвы на чердаках. Он много раз приходил ко мне, а эпизодически меня не было на родине, беседовал с моей мамой. Кое-когда мы забирали его изо морга, женщина, которая нам его выдавала, сказала: «Он был безлюдный (=малолюдный) жилец». У него же был цирроз, и некто знал об этом. Может взяться, понимая, что обречен, решил собственными глазами (видеть) ускорить процесс. Но видите, какую славу дьявол получил после смерти.
– Наравне вы собирали его первую книгу?
– Помощью несколько дней после его смерти наша сестра пришли к режиссеру и нашему другу Юлику Файту и согласен собрать и издать стихи Гены. Так что такое издать книгу самоубийцы? Нас поддержал кинодраматург Анатолий Гребнев, уступивший свою черед на издание книги в издательстве «Искусство». Время ее пробивали. Надо было скропать предисловие, но тогда моей фамилии было на один зуб, и я поехал к Евгению Габриловичу, в какие-нибудь полгода что получившему Героя Соцтруда. Представляете, какое казус? Сценарист получил Героя Соцтруда! Я поехал к старику, и возлюбленный, не читая, подписал. Введение было сдержанным. Впрямую бякать все то, что наш брат знали, было невозможно. Том вышла замечательная, с рисунками Миши Ромадина. Не раздумывая это букинистическая редкость. Там появилась мемориальная доска получи и распишись улице Горького, правда, малограмотный на том доме, идеже Гена жил, а рядом, и идеже он не очень похож бери себя.
– Почему доску установили получи и распишись другом доме?
– Почему-в таком случае было нельзя на его доме опустить. Как мы ее пробивали! Я сам говорил с Лужковым, с которым раз такое дело у нас с Владимиром Хотиненко была стройность. Мы кино хотели зафонарить о нем. Лужков отказал: «Ты хочешь обратить Москву в кладбище?». А я, вернувшись с Парижа, рассказывал ему, подобно как там такие доски в каждом шагу. Не убедил. А потом, надо отдать должное Никите Михалкову, некто эту доску пробил. Шпаликов – одиночный из моего поколения, чье обличье украшает московский дом.
Заголовок в газете: План лег на «полку»: Шукшин Достоевского не сыграл
Опубликован в газете “Московский комсомолец” №28298 ото 29 июня 2020